15
Янв
2012
В середине второй книги «Битвы Королей» Дейенерис посещает Палату Бессмертных, где ей являются видения прошлого, настоящего, будущего (того, что может быть и что уже никогда не произойдет, но могло быть). Помимо того, что они сами по себе довольно любопытны, они проливают свет на некоторые факты. В настоящий момент (уже опубликован «Танец») некоторые из видений все еще выглядят непонятными.
В этом посте перечислено, что значат видения Дейенерис.
Первая серия видений посещает Дени в самом начале, когда она заглядывает в четыре комнаты, проходя мимо них.
В одной комнате на полу лежала красивая нагая женщина, а по ней ползали четверо маленький человечков с острыми крысиными мордочками и розовыми лапками, вроде того, что подал Дени «вечернюю тень». Один трудился меж ее ног, другой терзал ее соски мокрым красным ртом.
Женщина – Семь Королевств Вестероса. Четыре человечка – четыре короля (Ренли уже мертв).
Чуть дальше Дени наткнулась на пир мертвецов. Зверски убитые, они валялись среди поломанных стульев и разрубленных столов в лужах стынущей крови. Многие лишились рук, ног и даже голов, но отрубленные руки no-прежнему сжимали кровавые чаши, деревянные ложки, куски дичи и краюхи хлеба. Над ними сидел на троне мертвец с волчьей головой, в железной короне. Вместо скипетра он держал в руке баранью ногу, и его глаза с немым призывом смотрели на Дени.
События кровавой свадьбы, на которой будет убит Робб, после чего к его телу пришьют голову волка.
Она спаслась бегством, но следующая дверь тоже была открыта, и Дени узнала эту комнату. Она хорошо помнила эти толстые стропила с вырезанными на них головами животных. И лимонное дерево за окном! Его вид наполнил тоской ее сердце. Это он – дом в Браавосе, дом с красной дверью.
Воспоминание Дени о той безопасности, которую дало ей убежище в Браавосе. Лимонное дерево и красная дверь – ее символы детства.
Там простирался огромный зал, самый большой из виденных ею. Черепа драконов смотрели вниз с его стен. На величественном шипастом троне сидел старик в богатых одеждах, темноглазый, с длинными серебристыми волосами.
– Да будет он королем обгорелых костей и поджаренной плоти, – сказал он человеку внизу. – Да будет он королем пепла. – Дрогон завопил, вцепившись когтями в шелк и кожу на ее плече, но король на троне его не услышал, и Дени прошла дальше.
Эйерис собирается воплотить в жизнь план по взрыву Королевской Гавани и обращается к Джейме. «Он» в прямой речи – это Роберт Баратеон.
Визерис, подумала она, когда перед ней предстала следующая картина, но тут же поняла, что ошиблась. Волосы у этого человека были как у ее брата, но он был выше и глаза имел не лиловые, а цвета индиго.
– Эйегон, – сказал он женщине, лежавшей с новорожденным на большой деревянной кровати. – Лучше имени для короля не найти.
– Ты сложишь для него песню? – спросила женщина.
– У него уже есть песня. Он тот принц, что был обещан, и его гимн – песнь льда и огня. – Сказав это, мужчина поднял голову, встретился глазами с Дени и как будто узнал ее. – Должен быть еще один, – сказал он, но Дени не поняла, к кому он обращается – к ней или к женщине на постели. – У дракона три головы. – Он взял с подоконника арфу и провел пальцами по ее серебряным струнам. Звуки, полные сладкой грусти, наполнили комнату. Мужчина, женщина и ребенок растаяли, как утренний туман, и только музыка лилась, провожая Дени.
Мужчина, которого Дени поначалу приняла за Визериса – это Рейегар Таргариен, их старший брат. Эйегоном он назвал своего наследника, старшего сына. Фраза «у дракона три головы» — ключевая для семьи Таргариенов, Дени запомнит её и будет использовать и по отношению к себе тоже.
Шепоты-триады – один из самых сложных циклов для расшифровки. Очевидно, что они до конца прояснятся, только когда будет дописана вся Песнь. Многие предполагают, что одно условие из каждого цикла уже выполнено, на момент предсказания. Остается по два из каждой триады. Впрочем, никаких доказательств здесь нет и быть не может, т.к. фразы очень общие. В скобках даются английские варианты слов, если, на мой взгляд, перевод не точен.
Три огня должна ты зажечь… один за жизнь, один за смерть, один за любовь…
Первый огонь – погребальное пламя, где родились ее драконы.
Второй огонь – уничтожение Дроганом Палаты Бессмертных.
Третий огонь – очевидно, речь идет о пламени (буквально, ведь два предыдущих были буквальными), которое Дени разожжет ради любви. Учитывая, что на момент завершения «Танца», она никого не полюбила (влечение и влюбленность не в счет), некоторые предполагают, что это будет огонь, разожженный ради Джона Сноу. Собственно, подобная кульминация – сражение Дени с ледяной армией – это было бы шикарно…
Трех коней (mounts) должна ты оседлать… один для похоти (bed), один для страха (dread), один для любви…
Первый конь – Серебрянка, связанная с ночью с Дрого. Речь не о «похоти» в отрицательном смысле, речь о постели.
Второй конь – либо дракон, на котором она улетела от страха в «Танце», либо дракон, на котором она полетит нагонять страх дальше по сюжету. Точный перевод слова dread – благоговейный ужас. Все-таки больше подходит вариант с устрашением врага.
Третий конь – абсолютно нет идей. Но, опять же, если исходить из ее любви, которая Джон Сноу, это снова дракон, на котором она и полетит разжигать огонь.
Три измены должна ты испытать… одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви…
Первая измена – возможно, предательство Джораха (продавал информацию Варису), возможно, будущее предательство – Иллирио, Даарио.
Вторая измена – предательство Миззи.
Третья измена – еще не воплотилось, и снова нет идей. Джорах не предавал Дени из-за любви, поэтому такое предположение заранее ошибочно. Из-за любви Джорах, наоборот, хочет искупить первое предательство.
Далее следуют короткие видения, которые объединены в несколько циклов. Каждый цикл заканчивается фразой «Мать Драконов». На первый взгляд, все это выглядит бессвязным бредом, но доказательства очень точные и совпадения стопроцентны.
В синем мраке замелькали картины. Визерис кричал, а расплавленное золото текло по его лицу и заливало рот.
Воспоминание о смерти Визериса.
Высокий меднокожий лорд с серебристо-золотыми волосами стоял под знаменем с эмблемой огненного коня, а позади него пылал город.
Видение неосуществимого будущего – будущего, где Раего выжил и «покрыл весь мир». Эмблемы огненного коня нет в гербах Вестероса, но логично сделать такую эмблему, когда твоя мать – Таргариен, а отец – кхал коневодов-кочевников. Будущее это остановила сама Дени, отдав жизнь сына за воскрешение мужа.
Рубины, словно капли крови, брызнули с груди гибнущего принца, и он упал на колени в воду, прошептав напоследок женское имя.
Смерть Рейегара Таргариена. Рубины на его доспехе были выбиты ударом молота Роберта, напоследок он, видимо, произнес имя Лианы Старк.
Матерь драконов, дочь смерти…
Дочь смерти. Смерть Визериса, смерть сына, смерть отца. Она стала тем, кем стала, только из-за их смертей. Останься в живых хоть один, она могла бы просто остаться девочкой-принцессой. Дочь смерти в том смысле, что через смерть этих людей она родилась заново.
Красный меч светился в руке голубоглазого короля, не отбрасывающего тени.
Станнис Баратеон, который «продал» свою тень Мелисандре, а меч поджигал, чтобы соответствовать мифу про Азор Ахай.
Тряпичный дракон раскачивался на шестах над ликующей толпой.
Возможно, но не до конца точно, что тряпичный дракон – это Юный Гриф. Таким образом, Мартин намекает, что Гриф – это выдуманный, сшитый, сделанный руками Вариса и Иллирио дракон. Они для собственных целей воспитали его и заставили считать, что он – настоящий Таргариен.
С дымящейся башни взлетело крылатое каменное чудище, выдыхая призрачный огонь.
Еще одно несбывшееся видение, которое остановил Давос. Мелисандра собиралась при помощи убийства бастарда Роберта оживить драконов Драконьего Камня. Давос спас мальчика, и план нельзя было воплотить в жизнь.
Еще одна версия того же видения, также связана с Мелисандрой. Возможно, она планирует использовать потенциал Стены, чтобы использовать призрачного дракона, и поэтому в видении дракон выдыхает призрачное пламя. Я больше склоняюсь к первой версии, т.к. Стена, по своей сути, состоит изо Льда, а в словосочетании Драконий Камень я вижу слово «камень», и чудовище «каменное». Тот факт, что огонь у каменного чудища призрачный мне тоже кажется достаточно логичным.
Матерь драконов, истребительница лжи…
Истребительница лжи. Три лжи: обман Станниса, обман Грифа, обман Мелисандры. По всей видимости, она способствует изобличению каждого из них.
Ее серебристая кобылка трусила по траве к темному ручью под звездным небом.
Самое светлое воспоминание о первой брачной ночи. Воспоминание о первом муже – Дрого.
На носу корабля стоял труп с горящими глазами на мертвом лице, с печальной улыбкой на серых губах.
Учитывая тематику этого цикла (мужья Дени), а также события «Танца», это Виктарион Грейджой. Альтернатива: Джон Каннингтон (смертельно болен, сияющие глаза, серые губы).
На ледовой стене вырос голубой цветок, наполнив воздух своим ароматом.
Джон Сноу – сын Лианны Старк, которую называли голубой розой. В конечном итоге он стал командующим, т.е. буквально «наполнил воздух своим ароматом». Еще одна трактовка последней фразы – возможное значение Джона для Дени, если она полюбит его дальше в цикле.
Матерь драконов, невеста огня…
Невеста огня. Три мужа Дени, три головы дракона: Дрого, Виктарион (Каннингтон, менее вероятен, т.к. не имеет повода и предыстории), Джон.
В палатке плясали тени, бескостные и жуткие.
Воспоминание о ее родах мертвого ребенка.
Маленькая девочка бежала босиком к большому дому с красной дверью.
Дени не узнала маленькую девочку, следовательно, это не она сама. Очень маловероятно также, что Дени могла бы бежать босиком. Красная дверь – ее собственный символ Браавоса. Босая девочка, по всей видимости, Арья – описано образно ее желание попасть в Браавос, к большому дому.
Мирри Маз Дуур истошно кричала в пламени, и дракон проклевывался наружу из ее лба.
Смерть Мирри, которую Дени сожгла на погребальном костре мужа, дала начало рождению драконов.
Серебристая лошадь волокла за собой окровавленный голый труп.
Воспоминание о казни убийцы.
Белый лев бежал в траве выше человеческого роста.
Тирион Ланнистер, по всей видимости, просто его образ.
Трясущиеся нагие старухи вылезали из озера близ Матери Гор и становились перед ней на колени, склонив седые головы.
Возможно, это видение будущего, где она заслужит уважение старух Дош Кхалина или покорит их иным способом. Возможно, это видение невоплощенного будущего, если бы ее сын был жив. Самое трудное для расшифровки видение.
Десять тысяч рабов воздевали окровавленные руки, пока она неслась мимо, как ветер, на своей Серебрянке. «Матерь, матерь!» – кричали они и тянулись к ней, хватали за плащ, за подол юбки, за ноги, за грудь. Они желали ее, нуждались в ней, в огне, в жизни – и Дени распростерла руки, чтобы отдаться им…
Видение её собственного будущего – освобождение рабов Юнкая.
